http://www.kostyor.ru/nature/nat37.html
На обочине пшеничного поля гнездо полевой курочки — перепелки. Впрочем, какое уж там гнездо! Лежит в лунке дюжина пятнистых яичек. Уложены аккуратно, как у домовитой хозяйки в лукошке. Только вместо расписного полотенца прикрыты сверху пышным пучком цветов. Травинки от ветра шевелятся, тени их ерзают по яичкам туда-сюда, отчего в глазах начинает рябить, и гнездо самым чудесным образом исчезает. Яички уже умеют прятаться.
Умеют они и еще кое-что...
Недалеко от гнезда я поставил укрытие — свою разборную шапку-невидимку, накрылся ею и исчез. А сам видел все.
Было на что посмотреть!
Насиживание шло к концу, и скоро у перепелки должны были вылупиться цыплята. Перепелка трепетно грела яички: привставала и заглядывала под себя, касалась яичек клювом — словно пересчитывала. А то вдруг настораживалась, склоняла к ним голову и прислушивалась.
Так и есть! Из яичек доносился тихий писк — яички переговаривались с наседкой! Еще до своего рождения перепелята что-то уже требовали от нее, что-то им было уже не так!
Яички под перепелкой начинали попискивать, и она замирала. Прислушивалась, касалась яичек клювом — словно поглаживала и успокаивала. И только когда они умолкали, успокаивалась и сама, и благодушно дремала, втянув головку в плечи и смежив глаза.
Но разговорчивым яичкам было уже невтерпеж!
Они не только переговаривались с наседкой — но и друг с другом. Заочно знакомились с соседями — братьями и сестрицами. А потом всем скопом принимались поучать маму-перепелку! А говорят еще, что яйца не учат курицу: это еще как сказать...
Когда проголодавшаяся перепелка убегала наскоро поклевать что придется, яички сперва лежали спокойно и тихо. И терпеливо ждали. Но скоро им это надоедало, становилось им непривычно холодно — и слышались их возмущенные голоса. Полусытая перепелка спешила к гнезду, спотыкалась, продираясь сквозь жесткие стебли, чтобы скорее согреть недовольных, пока они совсем не остыли и не умолкли. Садилась и грела, виновато встряхиваясь и ероша перья. Озабоченно успокаивала яички, трогая клювом и переворачивая.
Под теплым маминым животом яички скоро согревались и попискивали уже не сердито, а добродушно. Сидеть перепелке на таких покладистых яичках было одно удовольствие, и перепелка мирно дремала, изредка отвечая им. Шевелился теплый ветер, скользили легкие тени, и в кутерьме теней и бликов исчезали с глаз и гнездо, и яички, и перепелка.
Яички явно не любили оставаться в гнезде одни. Не любили холода, не переносили жары. И требовали, чтобы им было не холодно и не жарко. И недовольно попискивали, когда перепелка их оставляла или когда на них падали солнечные лучи. Со стороны мне даже казалось, что яички тогда недовольно дергались и ворочались: того и гляди раскатятся кто куда! Но это, конечно, только казалось.
Вот бы забавная получилась картинка! Рассерженные яички раскатываются из гнезда и прячутся в тень травы. А потом с бравым писком снова закатываются в него! И перепелка спешит усесться на шуструю кладку и утихомирить яички, согреть, пересчитать, перекинуться словечком-другим.
... У ног твоих птичье гнездо. А в нем — теперь-то ты знаешь! — перепуганные яички. Они ощутили сотрясение твоих шагов — и притихли. Они надеются, что ты не заметишь их и пройдешь. Ведь они беззащитны: ни спрятаться, ни улететь, ни убежать. Судьба их в твоих руках. И вся надежда у них — на тебя.
Оправдаешь ли ты их надежду?
"Костер" за июль 1989 года