Май — пора быстрых перемен. Нависла над рощей синяя туча — и зазвенел сверкающий дождь. Не успел дождь отзвенеть, а уж над берёзовой рощей зелёная дымка. Из почек высунулись острые зелёные клювики. И на каждом дождинка висит.
Май — страна песен и плясок.
Птицы поют днём, поют утром и вечером. А иные даже ночью поют. Лучше всех поют соловьи, певчие дрозды, черноголовки, зарянки. Это заслуженные певцы леса. Не у всех птиц такие звонкие и красивые голоса. Но и безголосые не унывают, шумят чем только могут. Дятел носом стучит, бекас хвостом дребезжит, аист клювом трещит, как трещоткой. Когда только едят и отдыхают! Зяблик за день спел 2900 песен — по 168 песен в час. Лесной конёк и того больше — 3230 песен, 188 песен в час!
Кукушка до того докуковалась, что даже голос сорвала и охрипла.
Май — пора светлых ночей. Зорька зорьке руку протягивает. Ночные птицы — совы и филины — удивлённо хлопают глазами — всё светло да светло! Когда же мышей ловить?
А ребятам-юннатам глазами некогда хлопать. У юннатов-животноводов стадо растёт. Нарождаются телята, жеребята, козлята, ягнята, поросята, крольчата. У садоводов и огородников посадка, прополка, подрезка деревьев. А надо ещё и на рыбалку успеть — рыба начинает клевать.
Комары в мае начинают гудеть. Хорошо, если утренник их прихлопнет, а то успевай только себя по рукам да по шее хлопать.
Лес зазвенел, цветы везде, над цветами бабочки. Пчёлы гудят — мёд собирают. Не всё и птицам петь да плясать — пора гнёзда вить, птенцов выводить.
— Ура! Караул! Ура! Караул!
— Что с тобой, Одуванчик? Уж не заболел ли? Ишь жёлтый весь! Чего ты то «ура», то «караул» кричишь?
— Закричишь тут! .. Корни мои рады тебе, Дождю, радёшеньки, все «ура» кричат, а цветок «караул» кричит — боится, что пыльцу испортишь. Вот я и растерялся — ура, караул, ура, караул!
— Чего, Заинька, приплясываешь, чего, серенький, ушами потряхиваешь?
— С горя, Мухоловочка, с горя! Комары после дождя вылетели — ни попить, ни поесть. А ты чего подлётываешь, чего крылышками взмахиваешь?
— От радости, Заинька, от радости! Комары после дождя вылетели — самое времечко попить да поесть!
—это птичий клад. Он надёжно спрятан в траве или листьях. Яички в нём — как горстка сияющих драгоценностей. В гнезде козодоя они беловатые, словно мрамор; в гнезде славки переливчатые, как жемчужины; а в гнезде певчего дрозда похожи на изумруды. Но что изумруды и жемчуга — они мертвы! А в яичках будущие птенцы и тысячи будущих песен.
Одним отличается птичий клад от настоящего: его нельзя трогать. Только не тронутый, только не найденный принесёт он радость.
Весёлое в лесу времечко: что ни день — то день рождения! У ежей — ежата, у зайцев — зайчата, у дроздов — дроздята. Лисята, галчата, скворчата. Горячая пора, все детишкам угощение ищут. У всех забот полон рот.
Дрозды, не покладая крыльев, работают от зари до зари. Ещё бы: каждому птенцу подавай в день тридцать завтраков, тридцать обедов и тридцать ужинов! А птенцов в гнезде пять. И у каждого рот — как кулёк.
Пёрышко к пёрышку, пятнышко к пятнышку — сразу и не увидишь. А она рядом сидит: лесная курочка-ряба. Не моргнёт, не дохнёт: обмерла. Наверное, яички снесла, да не простые, а золотые: очень уж бережёт! Прячет от злого глаза. Вот умница, дай-ка погляжу... А курочка — фрр! — и улетела. А где сидела, там полное лукошко яичек. Не простых, золотистых. Ещё и в крапинку!
Как такие не прятать, как не беречь.
— Не бойся меня, Соловей, я не проглотить тебя собираюсь, я тебе песенку хочу спеть! Май в лесу, все песни поют...
— Спой, Филин, спой, раз уж так разохотился.
— Пу-гу-гу-гу! Бу-бу! Пу- гу-гу! Бу-бу!
— Ой, ой!..
— Ну вот — и этот сознание потерял! Пятому уже пою — и все в обморок падают. До чего же у меня голос чувствительный, так за сердце и берёт! Пу-гу-гу! Бу-бу!
— Люблю я весенние цветы, Соловей!
— И я люблю, — такие они красивые!
— Да нет, Соловей, не то.
— Такие они ароматные!
— Да нет, не то.
— Так что ж, коли не то?
— Вкусные они, Соловей, очень! Особенно незабудки. Незабываемый вкус!
— Эй, Орлёнок, у тебя родители кто?
— У меня папа с мамой орлы!
— Вот счастливый! А у меня папа с мамой обыкновенные воробьи. ..
— Не завидуй мне, Воробьёнок. Твои воробьи с утра до вечера тебя кормят, а мои орлы меня — только утром да вечером.
— Э-э, Паук, да у тебя праздник! Вся паутина в росе. Иллюминация и фейерверк! Вот небось радости-то!
— Меняю всё это сверкание на одну муху! Третий день из-за этой иллюминации комаришки во рту не было. Паутина отсырела. Сети рвутся. Сам окоченел. Ещё день так попраздную — и готово: закрою все восемь своих глаз, все восемь ног протяну!
Всем знакома эта большая белая бабочка. Огородники её даже издали узнают : летает как-то подскакивая, взблёскивая крылышками, кидаясь из стороны в сторону. Как увидят, так быстрей стараются отогнать. Беда, если бабочка успеет отложить на капусту яички. Выведутся из яичек прожорливые гусеницы и оставят от кочанов одни кочерыжки. Очень вредят капусте капустницы.
Кто сказал, что ящерица противная? Как только у него язык повернулся? Наверное, он никогда ящерицу близко не видел.
Особенно красива ящерица весной. Весной она в праздничном зелёном наряде: горят щитки и чешуйки! Сказочная малахитовая красавица. И уж если лягушки бывают царевнами, то ящерицы и подавно!
Репница похожа на маленькую капустницу. Но вреда от неё капусте, редиске не меньше, чем от большой капустницы. Ещё даже и больше. Потому что яички она откладывает на листья не кучкой, а по одному : попробуй-ка отыщи их! Не уследишь, не найдёшь — и пропадут все труды. Не любят огородники всех белых бабочек: репниц, капустниц и брюквенниц. Одни от них неприятности. Стараются их разогнать. И правильно делают!
Все ежа видели, все его знают. И все его любят, хоть он на вид и сердитый. При встрече съёжится в шар и недовольно пыхтит. Рассерженный моток колючей проволоки. Этакий нелюдимый лесной колобок: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, а от тебя-то и подавно уйду».
И уйдёт! Высунет сперва из колючего мотка мокрый рубчатый нос.
Потом заблестит озорной чёрный глаз. Носом пошмыгает, глазом покрутит — да как припустит со всех четырёх! Только пяточки замелькают.
Лягушка. Жалуюсь на рогаточников! Бродят они весной по берегам болот — носа из воды высунуть не дадут! А у нас, лягушек, весной самый концертный сезон. Нам песни петь надо, нам не высовываться нельзя. Объясните им это кто-нибудь. Сами-то мы объяснять не можем, сами-то мы только квакать умеем.
Муравей. Мы, муравьи, такие крохотные, что самая маленькая хвоинка для нас всё равно что для вас большое бревно. Из тысяч и тысяч брёвен-хвоинок сложены наши дома-муравейники. Для вас ничего не стоит пнуть муравейник ногой, а для нас - начинай всё сначала! Для вас это забава, а для нас беда! Опять починка, опять ремонт! А тут тебе дождик, а тут тебе ветер. Уважайте хоть наш труд: ведь тысячи тысяч хвоинок — и каждая как бревно!
— сеть. Мы идём, идём — да всё в сеть и в сеть! А оттуда нам одна дорога — на сковородку! Нельзя нас так ловить, ведь мы же икру идём метать. Переловите всех — что потом делать станете?