ПО СЛЕДЫ
Белые страницы
Белую книгу пишут зимой. Снеговые ее страницы исписаны голубыми значками и строчками. Тут и рассказы зайца, и записки лисицы, повествование лося и дневник глухаря. Каждый пишет сам о себе - день за днем, час за часом. Все по правде, без выдумок, без утайки. Где был, что делал, когда случилось, чем кончилось. Рассказы, рассказы - без конца. Смешные и грустные, страшные и бесстрашные, длинные и короткие - читай в свое удовольствие! Переводи со звериного на человечий.
Для чтения лесных рассказов нужны не очки, а... лыжи. Читать придется не за столом, а в лесу, и не сидя, а на ходу. Бегом вдоль лазоревых строчек, пока поземка не стерла написанного.
Зимой у зайца-беляка одна забота - животок набить. Травы-то нет, листьев нет - одни голые прутья торчат из снега. Вот и торопится заяц туда, где торчат любимые им осиновые или ивовые прутики. Торопится и оставляет следы.
Лесные "собачки" наследили - волк и лиса. И лису, и волка зимой ноги кормят: тянутся их следы по лесам, по опушкам, по полям, по болотам. Подходят ночью и к деревням: не забыли ли овец закрыть, не отвязалась ли беспечная собачонка, не открылась ли дверь в курятнике?
Землеройка — самый маленький наш зверёк, но самый прожорливый. Днём и ночью землеройка ищет еду. Но следы оставляет лишь на снегу: на земле следов её не найдёшь — уж очень она лёгкая!
Лесные «коровы» наследили — лоси. В глубокие снега лоси стоят в густых ивняках и осинниках — как коровы в стойле. А в мелкий снег бродят по лесу, объедая кору и прутики, оставляя везде большие «коровьи» следы.
Длинным следом своим, как кручёной верёвочкой, опутывает горностай стога и копны в поле. Опутывает валежины и кучи хвороста в лесу, сараи и погреба на околице. Знает горностай, где мыши зимой живут!
Зимой только сытый к жилью не жмётся. Да где они, сытые-то, зимой? Крутятся у жилья сороки, вороны, надеются на подачку. Везде на задворках их проверочные следы.
Следочки — словно зайчонок прыгал! Но следы от дерева к дереву, а зайчата по деревьям не лазают. Белка с ветки на ветку птицей перелетала, а потом по снегу зайчиком прыгала.
Рысий след любит «прятаться». Не любит рысь открыто ходить, любит красться густыми зарослями. Идёт чутко и вкрадчиво, останавливается, прислушивается — ну прямо как домашняя кошка!
Рысь подолгу лежит, карауля зайцев, белок, рябчиков. А мышь зашуршит — и мышь прихлопнет. Ещё ловчее домашней кошки!
Чудной след у выдры: на звериных лапах утиные перепонки! И всё к воде жмётся: по берегу, по закраине, по льду. Тянется, тянется да бульк в полынью — и концы в воду!
Наследили лесные «курицы» —глухарь и тетерев. У глухаря следы, как у петуха, у тетерева —как у курицы. Но отличаются следы не только величиной. Тетерева чаще следят на опушках, полянах, на лесных болотах — любят они лес не густой, светлый, особо берёзовый. А глухари и лес любят глухой, тёмный, с высокими елями, могучими соснами. Глухарь с тетеревом зимой в лесу не часто встречаются.
Чёрные страницы
На чёрных страницах — на грязи дорог, на вязких болотах, на иле у рек — пишут летом, осенью и весной. Пишут старательно, но неразборчиво: чёрным по чёрному.
Прочитать написанное совсем не просто, но потому-то и особенно интересно!
Самый когтистый след — у барсука. Будь он побольше — можно бы испугаться! Бродит на своих коротких когтистых лапах, ищет, что раскопать. Раскапывает гнёзда мышей и ос, выкапывает лягушек и ящериц, жуков и личинок, клубни и корешки. Всеядный он, что выкопает, то и съест.
Что за раскоряка по грязи шагает! Все обходят грязь, а эта сама в неё лезет, сырость ей подавай. Жаба, конечно, кто же ещё!
Кто-то на дороге все лужи проверил, каждую пометил тонкими пальчиками. Это вальдшнеп — лесной «кулик». Любит он вылетать на дороги, любит носом в грязи покопаться.
Его даже «малинником» называют. В отличие от «овсянников» и «муравьятников», которые любят овёс обсасывать или муравейники разрывать. А ещё и просто медведь — ведающий, где спрятан мёд.
Волки часто бегают по дорогам. Но на глаза не попадаются: очень уж чутки и осторожны. Только следы их и выдают да и то лишь тем, кто хорошо в следах разбирается, кто не спутает волчий след с собачьим.
Чибис на болоте живёт: хочешь не хочешь, а шлёпай босиком по топкому илу да по болотной грязи!
Цапля охотится у воды. Бродит вкрадчиво по мелководью и клювом, как острогой, бьёт рыбёшку. Пока насытится, много на грязи наследит.
Лесная мышь и полёвка так похожи, что при встрече их не всегда отличишь. А вот следы у них совсем разные! Много ещё в лесу и поле других мышей и полёвок, любителей семян и зерна. Следами их можно целый альбом заполнить. А то и два!
Утка-кряква ходит косолапо, вразвалку, пришлёпывая на иле свои перепончатые следы. К воде торопится: поплавать, поплескаться, пощелокчить. Червячка заморить.
Жёлтые страницы
И в пустыне бывают леса — саксауловые. Жители песков пишут на жёлтых страницах.
Жёлтые страницы — барханы — сверху донизу разлинованы ветром в косую линейку: пишите, кому не лень!
И пишут.
Пишут ногами, хвостами, крыльями. Даже животами! О себе, о доме, о друзьях, о соседях. О приключениях и событиях.
Каждый своим почерком и на свой, особый лад.
Все барханы исписаны — метры и километры рассказов! Шагай да читай.
Вот удивится тот, кто считает черепаху медлительной и неуклюжей! Посмотрел бы он на её брюшные щитки: они натёрты до блеска, как подмётки заядлого путешественника! След черепахи, бывает, тянется километрами, не просто ей найти в пустыне траву.
А она её ищет, не отчаивается. Вверх на бархан, вниз с бархана. Пока не найдёт.
Тушканчики — зверьки диковинные: тельце мышки, ушки зайчика, ноги кенгуру и коровий хвост с кисточкой! Все зверьки на четырёх ногах бегают, а тушканчики на двух задних скачут. Хвост у них и толкач, и подпорка, и балансир. А ещё и обманщик: прыгнет тушканчик влево, а хвостом покажет вправо, — и наше вам с кисточкой!
Тонкопалый суслик всё время настороже: не парит ли в небе орёл, не притаился ли за кустом барханный кот? Не крадётся ли лисичка-корсак, не выглядывает ли из-за камня хорёк-перевязка? А если что, сразу мчится к своей норе — только пыль из-под тонкопалых лапок!
Скорпион, фаланга и песчаный тарантул бродят в песках ночью. У каждого по восемь ног — то-то за долгую ночь наследят! А то ещё заберутся в палатку: вытряхивай их тогда из ботинок, спальников и котелков!
Жук-полосатик, или каспийский чернотелка, всегда ужасно занятой и деловой. Вечно озабоченный, непоседливый, торопливый. Вечно он куда-то спешит, что-то ищет. Чуть пальцем придержишь его — сразу же заскрипит недовольно: «Скройся, скройся!»
Сцинковый геккон всю ночь бродит в песках. Наткнётся на человека — остановится и завиляет хвостиком, как собачонка. Глаза горят как раскалённые угли. А он их языком протирает, словно глазам не верит...
Чего только не видит ёжик при свете луны! Зелёным светятся восемь глаз паука-тарантула, красным — глаза ящерицы-геккона, розовым — зайца-песчаника. Но ёж не боится огненных глаз: чуть что, съёжится в колобок и закатится в кустик.
Бывает, по плечи в песок зароется, но непременно выкопает личинку или жука!
Нос её прямо сквозь землю чует. Вернее — сквозь песок.
Скарит — отчаянный жук. Ловит больших чернотелок, хоть они втрое тяжелее его. Посади его в банку хоть со скорпионами и фалангами — оставит от них рожки да ножки. Даже на людей, бывает, набрасывается! Но это уже не от свирепости, а... от страха. Очень боится скарит света солнца, спешит спрятаться в тень. Пусть это даже тень человека!
У рябков-бульдуруков лапки махонькие, шажки коротенькие — не шагают, а семенят. Со стороны кажется, что не идут они, а на брюшке по земле ползут, — словно уточки по воде!
Агама любит сидеть на кустике: на нём не жарко и видно всё. Увидит хищника — спрячется, увидит добычу — поймает. Промчится по песку и оставит свой косолапый след.
— домовый сыч шагал. Сыч-то домовый, а где в пустыне дома? Приходится приспосабливаться и поселяться не в доме на чердаке, а... под землёй в норе! И жить как зверьку в норе, хоть и птица.
Варан любит проверять поселения песчанок. В их норах много разных приживальщиков: жуки и ночные бабочки, фаланги и пауки, ящерицы и черепашки. Даже ядовитые змеи и скорпионы — варану и они годятся! Всё варану годится! Все ходы и переходы облазает, все тупики и отнорки проверит, всех песчанкиных жильцов переловит. А потом и за хозяев возьмётся. Песчанки кто куда — он за ними. Возня под землёй, пыль из нор! То песчанка выскочит, то варан высунется. Если поймает — тут же в норе и уснёт. А не поймает — пошагает дальше вразвалку. Потянется по барханам его косолапый след.
Песчанки живут дружными поселениями. От поселения — лучиками — тропинки: от норки к норке, от норки к траве и от одного поселения к другому, — чтобы в гости друг к другу ходить, может, даже новостями обмениваться. По их следам всё можно узнать.
Ушастая круглоголовка сперва пугает: как разинет рот! А рот у неё... с ушами. В углах рта раскрываются красные уши-веера — вот такие! Не хочешь, а напугаешься.
Но если не испугаешься ты, то перетрусит она — со всех ног бросится прятаться. Порск за куст и в песок — как сквозь землю провалится! Останется только след.
«походка» разная. У стрелы-змеи живот тощий, поджарый, «походка» лёгкая, стремительная. Как на коньках, скользит от куста к кустику, как стрела летит!
След удавчика широкий, тяжёлый — «пузатый». И очень извилистый. Виляет, виляет по песку от бархана к бархану, от кустика к кустику и вдруг исчезнет... Словно удавчик в воду канул или по воздуху улетел! А на самом деле он в песок зарылся.
Легка и быстра саксаульная сойка! За быстроногость её иноходцем прозвали. Все барханы за день избегает, везде наследит. По следам видно, что ищет она жуков и личинок. Много найдёт— про запас спрячет.
Самый короткий след — присел и взлетел! Козодой автограф оставил. Был, мол, здесь, ловил ночных бабочек и жуков. В чём и подписываюсь — двумя лапками сразу!
Видно, что заяц, — а вот какой! Лесной заяц - беляк в пустыне не живёт. Степной заяц - русак — тоже. В песчаной пустыне живёт заяц - песчаник.
— потому и песчаник.
Самый большой след в песках — верблюжий. Босой он какой-то — ни когтей, ни копыт. Словно верблюд на каждую ногу по две галоши надел!
Самые большие жуки в песках: большая чернотелка, скарабей-навозник, жук-медляк и большая пятнистая жужелица. Чернотелки, как заводные игрушки, ковыляют по пескам на своих проволочных ножках, собирают опавшие лепестки и листики.
Скарабей - навозник ищет стадо.
Жук-медляк не спеша жуёт полусухие опавшие листики. Если его напугать, встанет «на попа» и стоит долго-долго...
