Волка ноги кормят. А вот джейрана ноги спасают.
Джейраны — быстрые газели — живут в сухих южных степях. Много у джейранов врагов: и человек, и волк, и даже орёл. А спасенье одно — ноги.
Вихрем носятся джейраны по степи. Кажется, что это не звери бегут, а птицы летят. Только пыль завивается из-под крепких копыт! Тут уж и волка ноги не прокормят!
Нет у джейраньей степи ни конца, ни края. На своих на двоих не скоро её перешагаешь. Но я еду верхом.
Еду, посвистываю. И вдруг — стоп! Коняшка под ноги глазом косит. У копыт его кротовина — кучка жёлтой сухой земли. А конь ноздри раздул, ушами прядёт — и ни с места.
Вгляделся я: да это совсем не кротовина, это джейранчик! Прижался к земле, замер и дышать перестал.
Джейранчик крошечный, с зайца. Он недавно родился. Лобик у него крутой и вместо рожек — пупырышки. А ножки тонкие-тонкие и длинные-длинные. Ненадёжные ножки. И щуплый — рёбрышки на боках проступают. Одна надежда на шкурку-невидимку. А шкурка и впрямь невидимка: не отличишь от степной земли. Тут и орлиный глаз обманется. Но человек не птица, его на кротовине не проведёшь.
Соскочил я с коня и протянул к джейранчику руку. А он как вскочит на тонкие ножки, как вытаращит на меня чёрные глазёнки, как ударит копытцем в землю, — пыль фонтаном! И — ходу. Я за ним. Куда там! Летит как птица.
— Ах так! — рассердился. — На своих на двоих не догоню, — на четырёх лошадиных настигну!
— бух! — и с ног! Запал, затаился. И глаза закрыл: глаза-то у него большие, блестящие — очень заметные. И опять стал как кротовина.
Перегнулся я с коня, тянусь — нет, не достать!
Соскочил с коня — джейранчик бежать!
Я на коня — джейранчик на землю!
Подъеду к нему, ловчусь, — нет, не дотянуться! Коняшка боится на него наступить и близко не подходит. А соскочу — он ходу!
Смотрю я на джейранчика сверху и дивлюсь: мал, а хитёр! Видно, у джейранов спасение-то не в одних только ногах. И голова что-нибудь да стоит. Даже если на этой голове вместо рожек ещё только пупырышки.
Да не век же мне над ним торчать! Взбодрил я каблуком коняшку — и потрусили мы своей дорогой. Еду, посвистываю. А что мне осталось делать?